Капитан Элизабет Локли встречает Г'Кара, прибывшего на нарнском транспортнике.
— Рада вновь приветствовать вас на Вавилоне 5, Г'Кар! Надеюсь, после вашего пребывания на Приме Центавра и вы будете рады видеть вокруг дружеские лица. Как дела у Лондо?
— Спасибо, капитан. Право, не знаю что и сказать. Когда мы улетали, мне почему-то было так жаль его. Пожалуй, как никого прежде.
— И всё же он теперь император. Быть может, жизнь императора Моллари будет счастливее, чем была у посла Моллари.
— Ох, сомневаюсь.
— По крайней мере, у нас тут стало тише. Слава богу, хоть на время. А у меня есть для вас сюрприз, Г'Кар. Несколько ваших соотечественников просто жаждут вас видеть — они ждут вас за таможенной зоной.
— Правда?
Локли улыбается с хитринкой — очевидно, «несколько» — это мягко говоря...
А Г'Кар рад.
— Надеюсь, их энтузиазм немного остыл, пока я был на Центавре. Весь этот бессмысленный культ выходил из-под контроля. И всё же они пришли встретить меня.
— Г'Кар, я тоже не хотела пропустить это событие.
Они проходят через таможню. Ого!
— Гэ-Кар, Гэ-Кар! Целая толпа нараспев скандирует его имя, размахивает портретами и даже статуэтками! Локли определённо забавляет это зрелище, а физиономия бедного Г'Кара принимает такой вид, словно он съел что-нибудь не то.
— Ну, оставляю вас с этой капеллой. У меня сейчас встреча с Шериданом, так что извините.
Локли исчезает, а Г'Кар поднимает руки, прося тишины. Его поклонники тут же закрывают рты и... валятся на колени. И это нарны! Г'Кар отказывается верить своим глазам.
Гарибальди у себя в каюте. Увы, снова в компании початой бутылочки виски. Сигналит коммкникатор, и Майкл быстро прячет бутылку и стакан под стол. На экране появляется Франклин.
— Майкл, куда ты пропал? У нас же совещание!
— А, чёрт! Я думал, что встреча в 4.
— Да нет же, в 2! Поспеши, тебя ждём.
Через пару минут Гарибальди входит в офис Шеридана. Здесь и правда уже все — Джон, Деленн, Локли, Франклин и Зак.
— Мы вас ждём, Майкл. Докладывайте.
Но Гарибальди не готов. Он несколько раз запинается... и нос Шеридана улавливает подозрительный дух.
— Мистер Гарибальди!
— Да, сэр?
— Вы же пьяны!
Он пытается что-то объяснить, но Шеридан останавливает его.
— Деленн, пожалуйста, подожди меня в холле. Остальные пока свободны.
Они выходят. Глаза Джона опущены. Неприятно, стыдно... Зак бросает на Гарибальди разочарованный взгляд — обещал же, эх, ты...
— Подождите тут.
Шеридан выходит в холл, закрывая за собой дверь. Он говорит с Деленн; слов не слышно, но она явно успокаивает разгневанного Джона, что-то втолковывает ему...
Гарибальди ждёт, и наконец Шеридан возвращается. Кажется, уже не такой сердитый.
— Что с тобой случилось, Майкл? Садись.
Гарибальди с видимым облегчением опускается в кресло.
— Когда ты снова начал пить?
— Если вы хотите меня уволить, увольняйте. И покончим с этим.
— Так когда же?
— Пару месяцев.
— Чёрт побери, так я и думал...
— Ты знал?!
— Подозревал. Боялся. Твои опоздания... Да и в деле в последнее время были провалы. Я пытался себя убедить, что последний год ты просто был под слишком большим прессом — всё, что у нас было в конце войны, потом без передышки дальше. До сегодняшнего для я не знал наверняка.
— Да, Джон, у тебя есть все основания для гнева.
— Сейчас я не злюсь на тебя. Пять минут назад — да, было дело. Но Деленн умеет... посмотреть на вещи с разных сторон. Нет, я не злюсь. Но я очень разочарован, Майкл.
— Лучше бы ты разозлился и наорал на меня. Хотя, конечно, у меня были неудачи...
— Да не в том дело, Майкл. Разочарован, что так вышло. Что я не знал, а ты не смог прийти ко мне и сказать сам. Когда у Стивена были проблемы пару лет тому назад, я не достучался до него, считал, что он справится сам. А должен был. Нельзя было отпускать его! Он чуть не погиб, и будь оно проклято, если каждый из нас только на грани смерти поймёт, что не надо оставаться одному! Я делал много ошибок, так же как все. Но старался не наступать на грабли второй раз, а вот вышло...
Работать ты сейчас не можешь. Но ты не уволен, Майкл. Давай подождём, разберись в себе. Думаю, после мистера Бестера это не так-то легко и быстро. В любом случае знай — мы друзья. А работа будет ждать тебя.
Франклин пытается пробраться к каюте Г'Кара, что не так-то просто: коридор запружен толпой восторженных нарнов, в ожидании своего кумира размахивающих его портретами и статуэтками. Один настойчиво пытается всучить доктору миниатюрного Г'Кара, не пропуская его к дверям. Когда же Франклину наконец удаётся пройти, у открывшейся для него двери начинается давка — все хотят успеть заглянуть внутрь.
Г'Кар сидит перед ящичком, пересыпая наполняющий его песок. Это ритуал, нечто вроде перебирания чёток — для молитвы и душевного равновесия.
— Однако, Г'Кар, ваши саньясины окончательно посходили с ума.
— Я уже не понимаю этого, Стивен. Час назад их было не так много, а теперь я даже не пытаюсь сосчитать, сколько их.
— Собственно, у меня к вам дипломатическая миссия, Г'Кар! Ко мне обратилось ваше правительство. Они не могут добраться до вас — вернувшись с Центавра, вы не отвечаете на вызовы. Меня подрядили в качестве курьера, посчитав, что раз я доктор, то милосердно выполню их поручение.
Но на самом деле всё довольно серьёзно. Ваши Кха Ри говорят, что общество раскололось, и дело может дойти до серьёзного конфликта.
Половина хочет, чтобы вы вернулись на Нарн и возглавили их. Другая половина не хочет, но требует вашего благословения — вероятно, для священной войны.
— Нет, нет и нет! Я говорил им это много раз и не изменю своему слову. Неужели они не могут понять! Зачем опять потребовался вождь?
— Они говорят, что именно ваше присутствие на Центавре позволило беспрепятственно нанести удар возмездия. Что вы чудодейственно услали вражеский флот...
Вскочив и воздев руки, Г'Кар скрежещет зубами и хрипит что-то по-своему.
— Мало! Сорока лет мало! И ста мало!!!
— ???
— Простите. Если бы это были не вы, Стивен, я опасался бы, что вы плохо подумаете о моём народе. Я вспомнил ваш рассказ о земных религиях. Древний народ, который 40 лет странствовал по пустыне, чтобы забыть о рабстве. Мы слишком долго были рабами. Видно, этот яд испортил нашу кровь, и её не очистить так быстро.
— Не терзайтесь, Г'Кар. В любом народе есть и светлые головы, и те, кто словно отравлен разной гадостью. Часто гадость бывает инфекционной... и на какое-то время вспыхивает эпидемия.
— Сумасшедшие! Им нужны чудеса, нужны идолы! Как будто мало того чуда, что мы живём! С Нарна сюда устремились полчища паломников. Если я останусь тут и так пойдёт дальше, они заполонят всю станцию, а меня раздерут на клочки, чтобы прикоснуться к благодати. А если я полечу домой, там из меня и вовсе сделают истуканчика! (он показывает на валяющуюся на полу статуэтку).
В самом деле — не знаю, что и делать, Стивен. Выбирал один спу: сразу в рот или сперва на сковородку. И почему только Вселенная всё время озадачивает нас и так редко даёт ответы?
— Может, это своего рода... компенсация. Есть такая загадка: сможет ли Бог создать такую большую гору, что сам её не поднимет? Наверное, правильнее было бы изменить формулировку: может ли он поставить такую трудную задачу, что окажется не в силах её решить. Что-то мне всё чаще кажется, Г'Кар, что мы все вместе и есть такая задача.
Бог убедился, что разбираться с нами дальше бесполезно, и только подкидывает нам проблемы в отместку за те пакости, что мы делаем ему.
— И тут божественная миссия! Г'Кар хлопает по бокам руками и смеётся.
Зак спешит в офис Локли со срочным делом: их вызывает штаб-квартира службы безопасности космофлота Земли.
Обеспокоенная Локли откладывает в сторону бумаги и включает монитор. На экране появляется женщина — офицер безопасности. Краткое приветствие, и она переходит к сути дела.
За последние месяцы на Земле и в колониях произошло множество диверсий и терактов против Пси-корпуса. Судя по почерку, действуют дилетанты, однако имеющие достаточные средства и хорошее снаряжение — новейшее оружие, системы связи и тому подобное. Для пресечения действий террористов нам не обойтись без вашей помощи, заключает она.
Локли в недоумении — чем же они могут помочь, ведь Пси-корпус — правительственная организация, и это чисто внутренняя земная проблема.
— Повидимому, нет. Её источник должен быть где-то рядом с вашим офисом, капитан. Уже дважды нам удалось проследить пути закупки использованного для саботажа оружия, и в обоих случаях средства поступали через Вавилон 5. Кроме того, где-нибудь около места взрыва на стене обязательно появляется надпись: «Помни Байрона».
Локли и Зак переглядываются. Раз так, сомнений нет — это Лита Александер. Локли рассказывает, что им известно, и получает приказ — допросить Александер как подозреваемую в организации терактов. Если их предположения подтвердятся, арестовать её и отправить на Землю для проведения полного следствия.
Мрачный и расстроенный Гарибальди снова сидит один в своей каюте, когда к нему заходит Локли.
— Как дела, мистер Гарибальди?
— Наверное, вы должны быть рады, капитан. Мы не очень ладили, и вот всё вышло по-вашему. Я ушел... так сказать, в историю.
— Как я слышала, Шеридан не уволил вас. Вы только временно отстранены.
— Э, не вижу разницы. После всего, что случилось, моей работы мне больше не видать.
— Если вы так в этом уверены, так оно и будет. Но на самом деле выбор у вас есть.
— О, спасибо за совет. Конечно, фортуна отвернёт от меня задницу и подарит пирожок.
— Бросьте вы. Я зашла к вам, чтобы предложить свою помощь. И сказать, что я понимаю всё это.
— Вы? С чего бы это вы решили обо мне побеспокоиться? С первого дня мы, мягко говоря, не в дружбе. С чего это вы взяли, что понимаете меня? Не стоит лезть мне в душу — ещё запачкаетесь, капитан.
— Так, отлично. Вы разозлились.
— Браво, мисс Холмс! Какое тонкое наблюдение! Просто чудо дедукции. Может, вы всё-таки уйдёте? Если я очень вежливо вас попрошу?
— Вы привыкли сидеть тут сиднем в одиночку, вот и злитесь. Не на меня, так на любого другого — лишь бы обругать. Вы злитесь и теряете контроль всё больше, даже над собой. Достать того же Бестера, который вас... скажем так, прижал, вы не можете — вот и срываете злость. А когда выпьешь — легче. Вроде как расслабишься, но можно и наброситься на кого-нибудь.
— Это что, из учебника психологии? Ваша настольная книга?
— Мистер Гарибальди... Мой отец был алкоголиком.
— Да мне-то что! Я не алкоголик!
— Когда он напивался, то бесился и бросался на нас точно так же, как вы. Потом я поняла, что на самом деле он злился не на нас. Он злился на себя самого, на душившие его стены. Он был военным и считал, что должен держать переживания в себе. Наглаженная рубашка, «да, сэр», «нет, сэр». И ничего больше. Кому какое дело, что у тебя на душе. Выпивка позволяла ему расслабиться.
— Что ж ему не жилось спокойно?
— Сначала я не знала. Я думала, что он сердится на меня, что я виновата, старалась исправиться... Бесполезно. Отчаявшись, я сбежала из дому. Это тоже как у вас, та же песня: я неудачник, не справляюсь, мне тут нечего делать.
— Ну, хватит! Оставьте меня в покое!
— Нет уж, я выскажу вам всё до конца.
Взбешённый Гарибальди швыряет в стенку стакан и сам бросается вон, но от Локли так легко не отделаешься. Она догоняет его уже в кабине лифта.
— Послушайте же, чурбан! Когда умерла мама, мне пришлось разбирать вещи. И на чердаке я нашла папку с рисунками. Они были просто замечательными! Это были рисунки отца. Оказывается, он любил рисовать больше всего на свете, так же, как маму и меня. Но его родители и вся родня хотели, чтобы он стал военным — и он послушал их. И бросил рисовать. А вместо этого стал иногда прикладываться к виски. Дверь была рядом, всё время, а он не видел выхода! И вы тоже...
— У вас была трудная жизнь, но всё равно — откуда вам знать, через что мне пришлось пройти! Я наблюдал — вы и на приёмах сами-то и вина ни разу не пригубили!
— Естественно. Я не пью, потому что у меня та же проблема. Алкоголизм.
Это признание действует на Гарибальди как ушат воды. Сказать такое дорогого стоит.
— Извините. Откуда мне было знать.
— Обычная история для детей алкоголиков... Я не могла остановить отца и вместо этого сама погрузилась в то, что ненавидела. Если что-то можно было выпить или покурить, я не отказывалась... пока не умер один очень близкий мне человек. Подруга. Тогда я поняла, что делаю, и, кажется, смогла остановиться. Не думайте, что мне было легко. В общем, я только хотела объяснить вам, что вы не одиноки. Может быть, вам будет легче.
Гарибальди смотрит на неё совсем другими глазами. Гнев пропал. Отпустило. Найти нового друга, когда ждёшь совсем иного... Ну и компания у нас подобралась, — думает он и впервые улыбается уголками губ. Вытрезвитель, да и только.
Зокало. У Литы деловая встреча — она беседует с солидным, но особо не примечательным господином. Однако в определённых кругах её визави отлично известен и имеет репутацию надёжного поставщика. Его профиль — оружие и спецтехника.
В ресторан входят Локли и Зак. Они подходят ближе к столику Литы, и тут же рядом появляются сотрудники службы безопасности.
— Госпожа Александер, просим вас пройти с нами и ответить на несколько вопросов. Вам может быть предъявлено обвинение в незаконном обороте оружия и содействии терроризму.
Похоже, такой оборот не слишком волнует Литу. Она остаётся сидеть за столиком, постукивая по нему пальцами.
— Что, если я не захочу идти?
Вмешивается Локли.
— Будьте благоразумны. Не думаю, что у вас есть выбор.
— Вы так уверены, капитан?
Внезапно разговоры и шум смолкают — кроме стука пальцев, который всё громче несётся со всех сторон! Все оказавшиеся в Зокало посетители барабанят пальцами по столам, повторяя движения Литы.
— Лита.
В ответ она шлёпает по столу ладонью, и раздаётся слитный шлепок десятков рук.
— Капитан, мне надоело, что меня используют и выкидывают.
Она снова пристукивает ладонью по столу, улыбается и начинает выстукивать ритм, подхваченный всем залом. Эффектная демонстрация. Лите нравится. Она встаёт и с вызовом смотрит на Локли.
— Я выбрала. Не хочу под арест.
Стук пальцев прекращается, и по неслышному приказу их окружает плотная толпа.
— Я так много сделала для этой станции, что небольшая поблажка из благодарности будет справедлива, правда?
— Лита, не заставляйте нас...
— Не заставлять? Что именно?
— Зак.
Но и Зак, и его люди тоже блокированы и стоят в трансе.
— Вы мне ничего не сделаете. Никто не сможет повредить тому, кого коснулся Ворлон.
Сомнений нет. Лита уверена в себе, своём деле и своей силе.
И вдруг — холод смерти и холод металла у виска. Голос Шеридана:
— Здесь не только ты имела дело с ворлонцами. Немедленно отпусти всех, или тебе конец.
Лита подчиняется. Сбросившие оцепенение охранники защёлкивают на её запястьях наручники.
— Вы не сможете стеречь меня всё время, мистер президент.
— Верно сказано.
Почти без размаха стоящая рядом Локли наносит мгновенный резкий удар, и Лита теряет сознание. Её уносят прочь — в камеру, а Локли поворачивается к Шеридану.
— То, что я скажу, ещё хуже. Самой гадко. И всё-таки, если бы вы в самом деле смогли, надо было нажать на курок. Другого шанса не будет.
В коридоре красного сектора Локли встречает Гарибальди, и на этот раз тот сам заводит разговор.
— Я слышал про историю с Литой...
— Не знаю, что с ней творится. Она отдаляется от всех, а её способности с каждым днём получают всё более деструктивный наклон.
— Она всё больше злится. Тут у нас есть что-то общее. Она тоже прошла через ад, и, возможно, чувствует себя в тупике и бьётся головой об стену, чтобы её проломить.
— Вот именно. Не знаю, что с ней делать. Не могу же я вечно держать её в камере, а отправить её на Землю — кровопускание обеспечено. И ей самой, и многим другим. Но хватит о ней — вы встретились мне как раз вовремя, надо вам кое-что показать.
— Капитан... Я благодарен за тот разговор. Хочу извиниться. Я вёл себя, как полный кретин, но вы помогли мне.
Локли улыбается и ведёт его к таможне. Там Гарибальди оглядывается по сторонам и спрашивает, так в чём же тут проблема.
— Майкл!
К нему бросается Лиз.
— Я вылетела, как только получила твоё сообщение!
Гарибальди лихорадочно вспоминает — когда же он посылал что-то Лиз? Вроде и немного пил... И тут до него доходит: Лиз вызвала бравая капитанша! Это уж слишком. Но не успевает Гарибальди открыть рот, как Локли поздравляет Лиз с прибытием и говорит, что рада за них — ничто лучше любви не поднимает настроение.
— Лиз... Тогда связь была очень плохая. скажи, что до тебя дошло?
— Самое важное. И правда, голоса и картинки не было, прошел только текст. Три слова: ты нужна мне. А мне больше ничего и не было нужно от тебя услышать.
Вскоре они уже у Майкла, и теперь он рассказывает Лиз всё.
— Не переживай так сильно. Ведь ты говорил, что всё равно собирался улететь отсюда в конце года.
— Да, собирался... Но не так. Уйти, всё испортив — тогда ничего не изменится, останется только спиться окончкательно. Нет, я должен привести себя в порядок, я смогу! Но, чёрт побери, я чувствую, что это будет не завтра или в понедельник. Мне нужно время, но что же мне пока делать?
— Давай вернёмся на Марс вместе.
— Пока не разберусь — не могу, Лиз. Не хочу превратить твою жизнь в кошмар, вместо того чтобы жить нормально.
— Глупый, нет «нормальной жизни», есть просто жизнь, а она проходит! Ко всем чертям работу. Ты мне нужен. Да и дело найдётся. Я всё пытаюсь разобраться с «Эдгарс Индастриз». Там неплохие менеджеры, но всё равно — есть масса вещей, которые я не понимаю, и много всего, чем мне и вовсе не хочется заниматься. Ты бы мог помочь мне.
Майкл, я уже дважды теряла тебя, не хочу потерять в третий раз. Улетим отсюда! Будешь совладельцем одной из крупнейших корпораций Марса. Если ты ещё не передумал на мне жениться...
Гарибальди хмыкает и посмеивается.
— Что ты сказал?
— Я бы сказал, что ставка президента теперь бита.
Крупнейшая корпорация Марса... В голову Гарибальди приходит новая идея. Как там говорила Иванова... двух зайцев — одним ударом.
Зайдя к Шеридану, Франклин застаёт его в невесёлых раздумьях. На мониторе картинка из камеры, куда поместили Литу Александер. Это дальняя секция; охране запретили вход в зону. Загипнотизировать системы автоматического контроля и обслуживания даже Лите будет не так-то просто.
Джон кивает в сторону монитора.
— Если бы не она, мы бы сейчас тут не беседовали. Не могу понять — какая же муха её укусила?
— Что ж, давай поглядим. Она поставила себя вне закона и рисковала головой, сбежав из Корпуса. Попала на Ворлон, где с ней сотворили невесть что, отделив сверхъестественными штучками от нормальных людей. Не думаю, что телепатия хороша только для войны с Тенями — но она, похоже, чувствует себя именно тем пистолетом, который после драки бросили в кустах. Потом история с Байроном. Потерять человека, которого только что полюбила, к тому же, так сказать, товарища по несчастью...
Возьми всё это — да, пожалуй, и чего-нибудь одного хватит. Она посвятила себя тому, чтобы завершить начатое им. Как обычно бывает в таких случаях, легче подхватить не конструктивную часть идеи, а то, что лежит на поверхности: размазать по стенке виноватых. Она сорвалась, её просто понесло.
— Но должно же было что-то подтолкнуть её к этому. Кому, как не ей, знать наши порядки — и вдруг, пожалуйста: бунт на корабле! Вначале очередная метаморфоза с Лондо, затем Гарибальди, теперь она. Вот что я тебе скажу, Стивен: клянусь, если у нас тут кого-то ещё сорвётся и понесётся чёрт знает куда — пристрелю сам!
Дверь распахивается, и в офис врывается Деленн. Кажется, её очередь.
— Мерзавцы!
Ф р а н к л и н: — Она не...
Ш е р и д а н: — Да.
Ф р а н к л и н: — Сбегаю за ружьём.
Ш е р и д а н: — Деленн, ты...
— Ублюдки! Теперь нам объявил блокаду Нарн! Они так хотят заполучить к себе Г'Кара, что не нашли ничего лучшего, чем бойкот кораблей Союза!
Франклин замечает, что не отправлять же Г'Кара домой силой — он сам не хочет возвращаться, и, пожалуй, не зря.
— Они считают, что Г'Кара держит тут долг, и мы должны сказать ему, что теперь его место...
Внезапно Деленн бледнеет, её ноги подкашиваются — Джон еле успевает подхватить её.
— Носилки в офис президента, быстро! — Франклин уже присел рядом... Пульс есть.
Бег по коридорам... и вот уже Шеридан мнётся с ноги на ногу за прозрачной стенкой, а над Деленн, его Деленн колдует со сканером Стивен, что-то готовят его ассистенты.
Но доктор машет рукой и выходит к нему.
— Просто обморок.
— Но с ней никогда...
— Пока ничего страшного. Но пойми, её организм всё-таки не тот, что у других. С ней все происходит иначе. Ей надо время, чтобы приспособиться; видимо, стресс слишком велик — отсюда и обморок.
— Стивен, стой. О чем ты говоришь? С ней что-то не так?
— Всё так, Джон. Она беременна.
Шеридан потрясён.
— Но анализ крови... Ты же говорил, что невозможно!
— Не совсем так, Джон. Но честно — я думал, что у вас один шанс из ста. Что тебе и сказал. Слишком это неизученная область... Ты хочешь ребёнка?
— А она? Она выдержит?
— Деленн молода, она в хорошей форме, у неё очень сильная воля. Теперь я скажу, что шансы высоки, Джон. Но твёрдо сказать ни «да», ни «нет» пока не могу.
— Если придётся выбирать... Я не могу её потерять! Но если с Деленн всё будет в порядке — я ведь уже и не надеялся, Стивен! Конечно, хочу!
Деленн приходит в себя и смотрит на Шеридана, шепча одними губами: «Что случилось?».
Он только улыбается ей в ответ.
Впервые с момента ареста дверь в камеру Литы открывается, и на пороге появляется Гарибальди. Медленно, словно опасаясь, он делает два шага внутрь и присаживается на кушетку. Лита сидит на столе, её руки стянуты смирительной рубашкой.
Она гордо игнорирует появление Гарибальди.
— Лита... не думай, что сумеешь вырваться. Усыпляющий газ, наркотики и всякое такое. А если попадёшь в лапы Пси-Корпуса, они скоро будут показывать твои кусочки в музее... в банках с формалином. Или как там у них это делается. Ты попала в скверную историю. И я тоже. Но мы бывали вместе раньше, и теперь я могу помочь тебе... а ты — мне.
Она искоса смотрит на него.
— Я попрошу, чтобы тебя перевели в другую комнату. Правда, там будет похуже, но мы поговорим спокойно.
— Телекамера как раз только что сломалась, мистер Гарибальди. Говорите спокойно.
— Ты тайно переправляла средства на Землю, чтобы делать гадости Пси-Корпусу. Я тоже искренне люблю эту контору. Наш общий друг Бестер забрался в мои мозги и мало того, что сделал из меня куклу и предателя — оставил на память блок, из-за которого я не смог пристрелить сукина сына. Может, теперь и все пси-копы для меня дипломатические персоны. Кроме того, есть и другие проблемы.
Легко читая мысли, Лита понимает, что он вновь начал пить.
— Мистер Гарибальди, я не могу помочь с другой проблемой. Если поставить ещё один блок, перед вами будет ещё одна стена — вряд ли это вам понравится.
— Мне только надо, чтобы ты сняла блок Бестера! С него всё и началось! Если я опять получу свободу и посчитаюсь с ним, со своей жизнью я разберусь сам.
Взамен я смогу сделать так, что на Земле с тебя снимут обвинения. Твои заслуги велики, Лита, там просто нужны влиятельные люди. За тебя замолвят нужное словечко — даже в сенате. Но ты должна улететь отсюда и не возвращаться на «Вавилон».
— Маловато, мистер Гарибальди. Ваша месть стоит дороже.
— Это не месть! Мне нужен контроль над самим собой!
— Всё равно. Но продолжим разговор — у меня тоже есть предложение.
Да, у меня появились деньги, чтобы сражаться с Пси-Корпусом. Я делала всё, что могла. Но меня выследили. У меня нет необходимого опыта, а у вас он есть, мистер Гарибальди.
В «Эдгарс Индастриз» у вас будут и ресурсы, и связи, и уж, конечно, возможность делать транзакции законно и вне всяких подозрений. Но на самом деле вы сделаете два счёта. Один — просто для помощи телепатам. Второй, настоящий — для подготовки и оснащения тех, кто не согласен дальше терпеть рабство и готов драться с Корпусом насмерть. Вы поможете и нам, и себе. Вы неспособны наказать Бестера прямо, но мы разрушим его дело, которое ему дорого. И освободим телепатов.
— Почему бы просто не снять блок?
— Мне тоже нужны гарантии. Вы не успокоитесь, пока блок не уничтожен, а сделать это могу только я. Через два года я навещу вас. Если сделаете то, что я прошу — создадите силу для войны с Корпусом — сниму блок. Разберётесь с Бестером, а я — с остальными.
— Вы не подумали, что это рискованно: я ведь могу забрать денежки и смыться.
— Если бы подумала, убила бы на месте. Но я тебе верю, Гарибальди.
— Что ж... Раз мы опять в команде, расскажи мне ещё кое-что, Лита. Я хочу знать, что на самом деле с тобой сделали на Ворлоне.
— Я только недавно кое-что начала понимать. Они создавали нас, телепатов, как оружие против Теней. Но вот о чем никто не задумался насчёт оружия: в любой армии много ППГ и автоматов, сколько-то орудий, лазеров, истребителей и прочего, и совсем немного особого оружия на крайний случай, когда иначе тебя уничтожат.
— Телепат... мегатонн этак на пятьсот?
— Рада познакомиться, мистер Гарибальди. И Лита смотрит на него.
Г'Кар, которому удалось ускользнуть от назойливых почитателей в голубой сектор, куда не пускают посторонних, наслаждается свободой, прогуливаясь по коридорам. Проходя мимо открытой двери капитанского офиса, где о чём-то спорят Локли и Гарибальди, он вдруг слышит своё имя.
— Да ведь Г’Кар дал ей кучу денег в обмен на доступ к ДНК! Она и ринулась в бой, а на войне — как на войне.
— Ну, это лишь слухи.
— Нет, капитан! Точно, так оно и было. Это давняя история. Наши телепаты не знают, куда им деться, а на Нарне идея фикс — опять завести своих.
— Всё равно, это ничего не меняет. Нарнские внутренние дела нас не касаются. Но что она сказала — как поступила бы теперь?
— Деньги лежат на тайном счёте, доступ к которому имеет только она. Теперь Лита согласна перевести их на счет доверительного фонда, который будет использоваться для помощи телепатам — но больше никаких взрывов. Война телепатов между собой на этом не кончится, но какое-то время будет тише. Законы соблюдены, баланс на месте, отчёт для налоговой инспекции всегда готов.
— Кто же будет следить за этим фондом?
— Лита дала мне право выбрать менеджера, и я дал слово, что сделаю так, что не пропадёт ни пенни.
— Хм... Ну, ладно. Пусть всё это так — я не могу её выпустить. После запроса с Земли у меня нет таких полномочий.
— К концу дня должно прийти решение о её передаче под юрисдикцию Союза. Делом занимается один весьма влиятельный сенатор... предвыборные кампании которого финансирует «Эдгарс Индастриз».
— А что дальше? После сцены в Зокало я просто боюсь увидеть её расхаживающей по станции. Она чрезвычайно опасна и совершенно неуправляема!
Г’Кар решает, что пора вмешаться.
— Прошу прощения!
Гарибальди оборачивается. Дверь, растяпа! Как же он сдал — не хватало ещё дать трансляцию на весь Вавилон!
— Вы тут поминали меня, вот я и появился. Не удержался немного послушать вашу беседу. Не беспокойтесь, будем считать, что я стоял на карауле. Мне не привыкать.
Но, возможно, я подскажу решение проблемы. И вашей, и своей.
На родине меня теперь видят вот таким — он показывает на свою статуэтку.
Весь год я учил их очевидной истине, которая записана в нашей Декларации! Что все мы едины, расы всех миров. И что же? Куда проще оказалось сделать из меня статую, чем пошевелить окаменелостью под черепом, хотя бы попытаться! Вот, идол есть — а думать по-прежнему незачем.
Если я сейчас вернусь на Нарн, то, что бы я ни говорил, меня не будут слушать. Они будут видеть во мне статую и таки сделают идолом. А если останусь на Вавилоне 5... у Союза из-за меня уже возникла проблема. Боюсь, дальше будет ещё хуже.
Так что мы с Литой оказались в одинаковом положении. Ни отправиться домой, ни остаться тут. Но ведь есть ещё вся Вселенная. Побывав у Лондо, я лучше понял центавриан. Но сколько же миров, которых я никогда не видел. Сколько можно понять... Надеюсь, я помогу и своим соплеменникам, если увижу всё это и расскажу им. Мы, нарны, слишком долго жили за каменным занавесом, а на мир надо смотреть шире. Это поможет.
Лита могла бы отправиться в странствие вместе со мной. Возможно, я сумею помочь ей справиться с её гневом — раньше я умел лишь наносить раны, но за последние годы многое узнал и о том, как исцелять их. Так или иначе, я покину станцию, как только улажу дела. Возможно, что не вернусь сюда никогда... впрочем, жизнь покажет.
Каюта Гарибальди. Майкл вдвоём с Лиз, он рассказывает, что капитан согласна, а Г'Кар решил улететь и взять с собой Литу. Все улетают отсюда — Лондо теперь император; Шеридан и Деленн скоро отправляются на Минбар, Франклин на Землю... а он — на Марс. Вавилон-5 уже не будет прежним.
Лиз говорит, что жизнь всегда приносит перемены. Она верит, что эти перемены помогут ему — главное, он сделал первый шаг, чтобы вновь взять в руки свою жизнь. Как говорится в бизнесе, хорошая сделка.
Гарибальди вспоминает Литу. Второй счёт. Да уж, хорошая сделка...
Деленн в постели — Франклин строго-настрого приказал отдыхать. Она не спит, на губах чуть заметная счастливая улыбка — всё в порядке. Улёгся и Шеридан, но и ему не спится. Повернувшись на бок, он смотрит на жену и улыбается. Деленн чувствует его взгляд.
— Перестань смотреть на меня, как на видео.
— Извини, придётся потерпеть — не могу удержаться!
— Ты никогда не видел беременную минбарско-человеческую... красотку?
Они смеются.
— Доктор велел тебе спать. Надо слушаться!
— Я просто лежала и думала... Вспомнила о Лондо и нашла, что без него стало скучно. С тех пор, как мы вернулись — от него ни слова.
— Наверное, он жутко занят. Ему надо привыкнуть к тому, что он император, — масса дел, ответственность. По себе знаю, как привыкал к президентству. Вот и всё. А может, он ещё отмечает своей коронацию. Помнишь центаврианские ритуалы? Мягко говоря, вечеринки всю ночь напролёт.
— Хорошо бы так, Джон. Будем надеяться, что с ним всё в порядке. Ну ладно, давай спать.
Тронный зал во дворце на Приме Центавра. Свет выключен, и только белый императорский мундир светлеет в окружающем полумраке. Как и в следующую ночь после налёта, Лондо одиноко и недвижно сидит на троне.
