Дверь распахивается, и входит следователь в сопровождении охранников, втаскивающих стол и металлическое кресло для допрашиваемого. Следователь кладёт на стол портфель и достаёт бумаги.
 |
— Страдаете ли вы заболеваниями или аллергией, о которых я должен знать? Принимаете ли вы какие-либо медикаменты? Были ли у вас сердечные заболевания? На заданные вам вопросы следует отвечать правдиво и тотчас же, без сомнений и обдумывания. Готовность к сотрудничеству вознаграждается, сопротивление наказывается. Вам понятно? |
| Не отвечая, Шеридан с трудом поднимается и делает шаг к столу, но электрический разряд от надетого на горло ошейника снова бросает его на пол.
— Не приближайтесь ближе чем на три фута, иначе получите удар. При двух футах вы потеряете сознание. |
 |
Я сделаю это при необходимости, говорит следователь, но у меня нет к вам личной вражды и желания причинять вам боль. Я лишь служащий и выполняю свою работу.
Охранники приковывают Шеридана к стулу.
| — Зачем вы здесь? — Чтобы обеспечить ваше сотрудничество. Для этого я буду использовать все имеющиеся в моём распоряжении средства. Вы понимаете? — Страдаете ли вы заболеваниями или аллергией, о которых я должен знать? Принимаете ли вы какие-либо медикаменты? Были ли у вас сердечные заболевания? |
 |
— Хорошо. Теперь мы можем начинать.
Он надевает очки с круглыми стёклами в тонкой металлической оправе и приступает к делу.
...
 |
Следующий день — а может быть, и не день. Шеридан сидит один, на его лицо направлен яркий свет. Снова входит следователь, прознося «Доброе утро». — Сейчас не утро... |
— И откуда же вы знаете? По этим лампам? День и ночь теперь не про вас. Он аккуратно вешает на стул китель, надевает свои очки, достаёт бумаги из портфеля.
— Да, вы мне напомнили...
Он нажимает кнопку, и адская боль судорогой скручивает тело, вырывая непроизвольный крик.
— Никогда не пререкайтесь.
Некоторое время просматривая свои бумаги, следователь наблюдает сквозь очки за Шериданом и затем, посмотрев на часы, произносит:
— О, сколько времени! Разворачивает бутерброды и, продолжая говорить, начинает есть.
— Судя по вашему делу, вы вообще не интересовались политикой, пока не соприкоснулись с влиянием других рас. Не правда ли?
— Нет.
— Вы же значительно отдалились от других людей? Несомненно, это можно зафиксировать как ваше первое показание. Он продолжает жевать.
| — Хотите есть? Вас не кормили с тех пор, как вы здесь — по крайней мере, два дня. Кроме того, сейчас обеденное время. Или нет? — Только что вы сказали, что утро. — Какое же утро, если у меня ланч? Если утро, еда вам не положена, если обед — другое дело. Так может, сейчас всё же обед? |
 |
— Где-нибудь — наверняка...
Он даёт Шеридану бутерброд, тот начинает есть, но останавливается.
— Вам нечего бояться, я же сам съел половину. К тому же не в моих интересах убивать вас, когда мне поручили добиться сотрудничества. Моя задача — заставить вас изменить свою точку зрения.
— На это нет шансов.
— Разве? Вы же делали это прежде.
— Когда мы воевали, минбарцы были нашими врагами. Война закончилась, и они перестали быть ими — то и другое правда, здесь нет лжи.
— Однако! Вы приняли их не то что как союзников — бросились к ним в объятия, а одна стала даже, понимаешь, любовницей! Всё зависит от того, во что вы поверили и что вам подбросили для вашей веры. Так что правда ваша жидковата и субъективна.
— Это не так!
— Ну-ну... Солдат, который считает, что лицо врага меняется за день.
— Спасибо за еду.
 |
— Кстати, капитан. Если некоторые токсины употреблять понемногу постоянно, вы к ним привыкаете, и потом можно без вреда проглотить довольно много. Начинка моего бутерброда начнёт действовать через несколько минут. Как я и сказал, она не убьёт вас, так как вы нужны живым. Когда будет пора, мы продолжим. |
И снова Шеридан на полу. Боль выворачивает внутренности, выматывает тело и душу. Так плохо, что вряд ли он слышит очередное «доброе утро».
| — Как вы себя чувствуете? По-видимому, у вас была неприятная ночь. Это пройдёт через несколько часов. Увы, всё это необходимо и является частью процедуры. Чтобы достучаться до вашего разума, прежде приходится подавлять вас физически. Указание руководства. |  |
Теперь выпейте вот это... понемногу, это необходимо для компенсации обезвоживания. Вы же не хотите повторения вчерашнего?
С трудом Шеридан поднимается и садится на свой стул, а следователь фиксирует захваты.
— Между прочим, вам привет от вашего отца. Он содержится недалеко, несколько миль отсюда, и с ним работает один из моих коллег. Я видел его в холле.
— Он жив...
— Жив и здоров.
— Зачем вы сообщаете мне это?
— Почему нет? Мне незачем ни помогать вам, ни вредить. Можете поблагодарить, только и всего.
— Спасибо...
— Повидимому, мы будем держать его столько же, сколько и вас. Пока вы продолжаете сопротивляться, его не отпустят. Кстати, вас допрашивали когда-либо прежде?
— Да.
— Кто-то, кого мы знаем?
— Вы бы удивились...
— Это не ответ. Вы, кажется, уже забыли правила. Но ладно... Я ознакомлю вас с этим документом — это ваше признание.
| Вы признаёте себя виновным по статьям... так, э, позвольте мне суммировать... в организации подрывной деятельности, измене присяге, подстрекательстве к мятежу, террористических действиях...
— Это ложь! |
 |
— Теперь точно!
—...умышленном уничтожении общественной собственности, неподчинении приказам высших должностных лиц, и, наконец, убийстве 547 должностных лиц и команды корабля Земного Альянса «Роунк».
— Я не подпишу этого!
— Подпишете! И прочитаете громко и с выражением перед публикой, чтобы все знали, что мы не подделали ваш вид или вашу подпись. Назовёте сообщников. Извинитесь перед семьями и друзьями тех, кто погиб в борьбе с вами. И в конце попросите милосердия, сказав, что были под влиянием чуждых сил, которые пытаются свергнуть руководство и подорвать полномочия Президента!
— Я требую адвоката! И присутствия полного военного суда. У вас нет права...
— Это у вас нет прав! Здесь нет суда, капитан, никаких адвокатов, никаких законов, надежды, последней минуты и чего-то в этом роде! Подпишете документ, и только тогда сможете выйти через эту дверь. Ни секундой раньше.
...
— Доброе утро!
На этот раз следователь не один: охрана вводит напуганного дрази, усаживает его в допросное кресло и оставляет их втроём.
— Повторите для записи то, что вы заявили другому следователю.
— Я признаю, что подстрекал капитана Шеридана к действиям против его руководства...
— Не надо лжи! Не сдавайтесь, не давайте им то, что они хотят...
— Вот именно. Когда вы закончите, можете быть свободны — заверяет дрази следователь.
 |
— ...моими сообщниками были командор Сьюзен Иванова, минбарский посол Деленн, сенатор Росс Фаулер.
— Видите ли, капитан, сенатор тут, конечно, не при чём, но он в последнее время очень досаждает Президенту. |
— ...я могу лично подтвердить всё это. Тем не менее, капитан Шеридан вряд ли был ответственным за свои действия. Он был не вполне вменяем.
Шеридан снова обращается к дрази:
— Я не знаю, что они с вами делали, но это должно быть страшно. И всё-таки, пока вы не сломаетесь внутри, они не выиграют.
Дрази плачет.
— Что я могу сделать...
Зная скрытую крепость и силу дрази, Шеридан старается убедить его.
— Не помогайте им сами, и им не победить вас!
Несколько секунд тот напряжённо смотрит на капитана и поворачивается к следователю.
— Больше я ничего не скажу! Я не буду сотрудничать!
Это же ваше алиби, говорит следователь, последний шанс избегнуть смертного приговора. Шеридан знает это. Знает и дрази. Вы понимаете, что это и ваш последний шанс? — обращается к нему следователь.
|
— Да. — В семнадцатую комнату. — Оставьте его в покое, ведь я вижу его в первый раз! — вступается Шеридан за пленника. Прошу вас... |
 |
Охрана выводит дрази, а допрос продолжается. Шеридан требует сказать, зачем им нужен дрази и что с ним сделают, но следователь, не отвечая, задаёт вопросы об Ивановой. На секунду мигает свет, и до них доносится дикий крик дрази...
Уходя, следователь включает запись своего голоса. «Вы сотрудничаете с нами на благо государства и ради собственного выживания. Вы признаётесь в совершённых вами преступлениях, и вы получаете свободу и становитесь полноправным членом общества. Сопротивление наказывается, сотрудничество вознаграждается. Вы сотрудничаете с нами...»
Шеридан пытается зажать уши, но это бесполезно.
 |
...— Доброе утро.
Он удаляет капельницу, которую поставили Шеридану. — Не будете сотрудничать, не получите не только пищи, но и внутривенного питания. Перед капитаном снова ложится лист с «признанием». |
— Подпишете — выйдете на волю. Так просто. Разве не хочется?
Измученный Шеридан начинает обращать на него внимание...
—Я вам не лгу, вы будете свободны. Вы нужны как символ — будете путешествовать, общаться с людьми, выступать и агитировать. За правительство.
| Шеридан смотрит на него... за него... и улыбается. За спиной следователя стоит Деленн, и её полный тревоги и любви взгляд вливает в Джона силы.
Шеридан смотрит на Деленн, словно спрашивая совета, но она исчезает. |
 |
 |
А следователь, освободив его руки, предлагает авторучку. — Это действительно так просто. Вы можете сделать это. Вы хотите этого! Шеридан плюёт на бумагу. — Нет! |
Следователь нервничает.
— Я действительно хочу, чтобы вы... Капитан... он прячет бумаги в портфель. Я... действительно искренне хочу... Я не властен над тем, что будет дальше, это не в моих руках! Дверь за ним закрывается, и Шеридан наконец закрывает глаза.
...
На этот раз он обходится без «доброго утра».
 |
— Просыпайтесь и слушайте! Вы должны понять кое-что. Да проснитесь же! Знаете почему они всё это делают? Из-за того, что вы — герой войны. Пожалуй, главный герой Минбарской войны. Чтобы создать образ героя в глазах общества, в вас инвестирована масса времени и усилий. |
Когда такой человек доводит до людей своё мнение, его слушают! Сейчас ваш авторитет работает против авторитета власти.
Наилучший выход для и для них, и для вас — переложить вину за случившееся на чужое правительство. Неважно, верно это или нет! Но это устроит всех, и вам позволят жить. Есть примечание: это лучший путь, но не единственный. Другой путь, капитан, — посмертное признание. Ваша подпись — не проблема. В файлах есть ваше видео; несложно изобразить и чтение признания. Конечно, с записью всегда остаётся сомнение. Как мне сообщили сегодня утром, это вполне приемлемый вариант. Но пока я ещё могу сохранить вашу жизнь, если вы позволите мне сделать это.
— Странно. Главная истина нашего века — нельзя бороться с системой. Но вы сами сказали, что истина — штука жидкая и субъективная. Тогда, может, и можно? Пока хоть кто-то отказывается пресмыкаться и лизать зад.
— И вы надеетесь выиграть?
— Вам я всегда говорю «нет».
Досадно. Он, такой опытный и заслуженный работник, не справился с ответственным заданием. Ну, что ж делать...
— Капитан Джон Шеридан, подпишете ли вы признание и огласите его перед общественным слушанием?
— Нет.
Нажата кнопка, и вошедшие охранники фиксируют подследственного на тележке.
— Вы понимаете, что это — ваш последний шанс?
Капитан Джон Шеридан просто игнорирует его.
— Комната 17.
 |
Носилки катятся по коридору, рядом семенит кто-то в рясе и бормочет про отпущение грехов. Из двери в конце коридора — свет. Всё ярче и ближе. И там, в снопе огня — снова Деленн! Он пересекает этот свет. |
Комната такая же, откуда только что увезли, но половина в темноте. Фигура в чёрной маске — вырядили, как палача в средние века. Какая-то установка под покрывалом. Так, сюда. Опять допросное креслице... Привязывают.
Вместе с фигурой появляется ещё один следователь.
—Доброе утро. Перед началом следственных действий я обязан получить от вас некоторую информацию. Страдаете ли вы заболеваниями или аллергией, о которых я должен знать? Принимаете ли какие-либо медикаменты? Были ли у вас сердечные заболевания? На заданные вопросы вы должны отвечать правдиво и тотчас же, без сомнений и обдумывания. Готовность к сотрудничеству вознаграждается, сопротивление наказывается. Вам понятно?
| Фигура медленно откидывает капюшон. Это — «пленный» дрази?! Он ухмыляется и кивает, как старому знакомому. Вот, значит, как...
... вы должны отвечать правдиво и тотчас же, без сомнений и обдумывания. Готовность к сотрудничеству вознаграждается, сопротивление наказывается. Вам понятно? Страдаете ли заболеваниями или аллергией, о которых я должен знать? |
 |
Принимаете ли вы какие-либо медикаменты? Были ли у вас сердечные заболевания? На заданные вопросы вы должны отвечать правдиво и тотчас же, без сомнений и обдумывания. Готовность к сотрудничеству вознаграждается, сопротивление наказывается.
Вам понятно?
Использованы записи Matthew Murray, Rosa L.Smothers
Перевод Григория Шмерлинга
Дальше!